Выходные данные статьи для цитирования (страницы данной публикации обозначены и в электронном тексте): Дмитриевская Л.Н. Москва А.С.Грибоедова // Русский язык, литература, культура в школе и вузе, №2, 2010, Киев, С.17-20.
с.17:
«Москва, по видимому сонная и вялая,
занимающаяся сплетнями и богомольем,
свадьбами и ничем, – просыпается всякий раз,
когда надобно, и становится в уровень с обстоятельствами,
когда над Русью гремит гроза».
А.И. Герцен
Москва, как гласит литературный штамп, сердце России, а значит определяет пульс жизни всей страны. А.С. Грибоедов постиг Россию с учащённым сердцебиением в 1812 году, после чего, конечно, не мог не досадовать на вялое трепыхание вновь уснувшего русского сердечка в 20-е годы. Из всех этих метафор следует, что образ Москвы у Грибоедова – метонимический, то есть в широком смысле образ всей России.
О грибоедовской Москве писали немало:
• о жизни московского общества книга А.С. Гершензона «Грибоедовская Москва» [1] и статья Н.И. Михайловой «Грибоедовская Москва в творчестве В.Л. Пушкина» [2],
• заметки о «географии» вновь возрождающегося после пожара города есть в статье А.Л. Гришунина [3] с тем же названием «Грибоедовская Москва», а также в краеведческой литературе по истории Москвы [4].
В данной статье, обращаясь к переписке А.С. Грибоедова, мы предлагаем увидеть «грибоедовскую» Москву глазами самого автора бессмертной комедии, который в письме к московскому другу С.Н. Бегичеву констатирует: «Отечество, сродство и дом мой в Москве».
В этом же письме от 18 сентября 1818 года содержатся наиболее часто цитируемые строчки А.С. Грибоедова о родном городе: «В Москве всё не по мне. Праздность, роскошь, не сопряжённые ни с малейшим чувством к чему-нибудь хорошему. Прежде там любили музыку, нынче она в пренебрежении; ни в ком нет любви к чему-нибудь изящному, а притом «несть пророк без чести, токмо в отечестве своём, в сродстве и в дому своём»» [5].
с.18:
В письме к В.К. Кюхельбекеру (Тифлис, январь, 1823) А.С. Грибоедов уведомляет друга об отъезде и называет свой адрес: «Пиши ко мне в Москву, на Новинской площади, в мой дом» [III; 58]. Точный адрес: дом 17 по Новинскому бульвару на углу Девятинского переулка.
Этот дом Настасья Фёдоровна, мать А.С. Грибоедова, приобрела у родного брата в 1801 году, следовательно, автор «Горя от ума» родился в другом месте. Тем не менее, часть детства и вся взрослая жизнь были так или иначе связаны с домом на Новинском бульваре. Здесь он учился у гувернёра Петрозелиуса, чей портрет мы знаем по «Горю от ума»:
Наш ментор, помните колпак его, халат,
Перст указательный – всё признаки ученья.
Как наши робкие тревожил он умы.
В этом доме Грибоедов получил прекрасное образование, учился музицировать вместе со старшей сестрой Марией, ставшей позже прекрасной пианисткой. С галереи своего дома, тогда он был на окраине Москвы, брат и сестра любовались ежегодными народными гуляниями москвичей на Масленицу и на Святой неделе. «Гулянья под Новинском» проходили рядом с Новинским монастырём и в них участвовало население всех социальных слоёв. Для увеселения публики сооружались качели, карусели, устраивались кулачные бои, катание на санках, балаганные представления с медведями, французскими механическими игрушками, итальянскими марионетками, масками... Наблюдать за таким разнообразием было не скучно даже с балкона.
В своём доме Грибоедов наблюдал быт и нравы московских дворян, послуживших прототипами образов его комедии. Здесь начались его первые поэтические опыты. Отсюда он ходил учиться в Московский университет. Отсюда добровольно отправился на войну 1812 года.
Уезжал Грибоедов из деревянного одноэтажного дома, окружённого садом и службами. Это была одна из типичных городских усадеб, которую не пощадил огонь 1812 года. В 1816 году появился новый дом, в перестроенном виде сохранившийся до наших дней. Первый его этаж, где помещались кухня и людская, был каменным, а второй – с мезонином – деревянным.
В этот дом Грибоедов приезжал неоднократно. «Здесь для меня всё ново и, следовательно, всё ещё приятно» [III; 18], – пишет он 5 сентября 1818 года из нового московского дома к Степану Бегичеву в Петербург. А через 2 недели тому же другу напишет: «Наконец, однако, оттуда вырвался» [III; 20]. Далее следуют уже цитировавшиеся строчки: «В Москве всё не по мне <...>. Все тамошние помнят во мне Сашу, милого ребёнка, который теперь вырос, много повесничал, наконец становится к чему-то годен, определён в миссию и может со временем попасть в статские советники, а больше во мне ничего видеть не хотят. <…> Однажды, за ужином, матушка с презрением говорила об моих стихотворных занятиях и ещё заметила во мне зависть, свойственную мелким писателям, оттого, что я не восхищаюсь Кокошкиным и ему подобными. Я ей это от души прощаю…» [III; 20]. Эмоционально живые строки письма позволили «услышать» разговор за ужином московской дворянской семьи в доме на Новинском бульваре.
Биограф Грибоедова Скабичесвкий сохранил ещё одно свидетельство о пребывании Грибоедова в доме матери.
«Грибоедов остановился у родных и с жаром принялся за окончание комедии… Всего чаще приходил он писать в комнату сестры и разбрасывал листы своей рукописи по всем углам дома, где попало. Граф Вильегорский, перебирая однажды ноты на рояле Марии Сергеевны, нашёл лист, потом другой, исписанные стихами рукою Грибоедова… Вильегорский почти насильно увёз с собой найденные листы, и весть о новой комедии разнеслась по всей Москве» [6].
Письма А.С. Грибоедова дополняют картину московской жизни в родном доме с весны 1823 до весны 1824 – во время творческого отпуска.
– Т. Этье. 19 мая 1823. «Cher Hettier, si vous pouvez disposer de vous vers les 3 heures, je vous ferai diner avec Vsevolodsky, dont je vous ai parle et qui est tres interesse de faire votre connai ssance. Votre tres devoue A. Griboedoff. 19 mai 1823». (Перевод с французского:
с.19:
«Дорогой Этье, если вы располагаете собой около трёх часов, приходите ко мне отобедать со Всеволожским, о котором я вам говорил и который очень хочет с вами познакомится» [III; 69].)
– М.С. Грибоедовой. Сентябрь – декабрь 1823. «Chere Marie, j’ai passé une nuit de souffrances. Veuillez envoyer cette production de mon insomnie a Kuchelbecker. Pour le livre vous le renderez a qui il appartient. C’est une pauvrete». (Перевод с французского: «Милая Мари, я провёл мучительную ночь. Пожалуйста, пошли этот плод моей бессонницы Кюхельбекеру. Что касается книги, возврати её тому, кому она принадлежит. Это убожество» [III; 69].);
– из письма А.Н. Верстовскому. Декабрь 1823. «Последняя выдумка ещё превосходнее первой, итак, сидим дома. А вечерком кабы свидеться у меня и распить вместе бутылку шампанского, так и было бы совершенно премудро?» [III; 69].
Итак, в 1823 году Грибоедов в своём доме бессонными ночами дописывает великую комедию, читает книги, принимает друзей, распивает с ними шампанское… За пределами дома ведёт жизнь светского человека, но об этом позже.
В доме на Новинском Грибоедов жил и в июне 1826 года после своего освобождения из-под ареста, которому подвергся за дружбу с декабристами.
Летом 1828 года по пути из Петербурга в Персию Грибоедов неохотно прощался с родным домом: «Здесь я несколькими часами промедлил долее, чем рассчитывал. Но ты можешь посудить, до какой степени это извинительно в обществе с матерью и с маленькими полукузинками… дом родной, в котором я вечно, как на станции!!! Проеду, переночую и исчезну!!!» (Ф.В. Булгарину. 12 июня 1828. Москва) [III; 147]. Последние слова оказались пророческими. Александр Грибоедов повторил участь святителя Александра, в честь которого был крещён. Вот часть письма всё к тому же С.Н. Бегичеву (30 августа 1818) из Новгорода: «Нынче мои именины: благоверный князь, по имени которого я назван, здесь прославился, ты помнишь, что он на возвратном пути из Азии скончался, может, и соимённого ему секретаря посольства та же участь ожидает, только вряд ли я попаду в святые!» [III; 17]. Не угадал в своём пророчестве А.С. Грибоедов только должность: не секретаря посольства, а посла России.
История дома – это часть судьбы, история семьи, отражение общественной жизни, свидетель многих событий из жизни страны. Дом часто становится мифом. С момента появления комедии «Горе от ума» компетентные исследователи пытаются найти прототип дома управляющего в казённом месте Павла Афанасьевича Фамусова. В одном из ранних списков «Горя от ума» есть ремарка: «Действие в Москве в доме Фамусова на Тверской улице» (С.А. Фомичёв).
Исследователь М.О. Гершензон в документальном исследовании грибоедовской Москвы делает предположение, что «дом Фамусова», в действительности дом семьи Марии Ивановны Римской-Корсаковой, находился на Пушкинской площади на месте, где ныне располагается здание «Известий» [7]. «Даже если это легенда, то и легенду надо ценить», – писал В.В. Кожинов, безуспешно пытаясь спасти дом от сноса.
За почти 200 лет даже и легенда могла наполниться духом грибоедовского сочинения и ... поучаствовать в игре смыслов гениальной пьесы.
Так называемый «дом Фамусова» стоял на одном из семи холмов Москвы – Тверском. (Москва, Третий Рим, располагалась на семи холмах, также как католический Рим и православный Константинополь.) На вершине холма с 1641 года располагался Страстной девичий монастырь, основанный царём Михаилом Фёдоровичем. С конца тридцатых годов ХХ века и до сегодняшнего дня на его месте стоит памятник А.С. Пушкину, перенесённый с противоположной стороны Тверской улицы. Если раньше Александр Сергеевич почтительно склонял голову перед монастырскими башнями и чудотворной иконой Божьей Матери, именуемой «Страстной», то в ХХ веке он, не по своей воле, встал на освященное веками место и с опущенной головой вынужден взирать на «гордых внуков славян».
Итак, дом, в котором разгораются типичные для Москвы семейные страсти, находится на Тверском
с.20:
холме «Третьего Рима». Идея Москвы, как Третьего Рима, может, и чересчур оторвана от комедии в своём философском обобщении, а вот если представить, что действие комедии: хлопоты по поиску выгодного жениха, тайные свидания, обман и другие мирские страсти – происходят за Страстным девичьим монастырём, то этот контраст выведет понимание комедии на иной уровень.
Пожар 1812 года почти уничтожил древний город («<…> Ужас смотреть, что наша старушка Москва стала. Кроме трупов и развалин, ничего почти нет; из 9000 домов осталось 720 <…>», – из письма М.И. Римской-Корсаковой от 12 ноября 1813 г.). На месте выжженных пустырей рождалась новая, так называемая «послепожарная», Москва.
Скалозуб: По моему сужденью
Пожар способствовал ей много к украшенью.
Фамусов: Не поминайте нам, уж мало ли кряхтят!
С тех пор дороги, тротуары,
Дома и все на новый лад.
Прежде всего, обновился центр города, и здесь стоит обратить внимание на одну деталь, ярче всего характеризующую общественное сознание после Отечественной войны 1812 года. В центре столицы размещается здание Большого театра, а не императорского дворца или другого подобного ему официального сооружения, которое, вероятнее всего, было бы там воздвигнуто, случись пожар хотя бы на 20 лет ранее. Таким образом, изменился сам смысл городского центра – он стал общественным.
Москвич Грибоедов пишет свою бессмертную комедию, а одновременно с этим в родном городе строится Большой театр. Но и без этого помпезного здания театральная жизнь в Москве кипела, и А.С. Грибоедов практически в каждый свой приезд оказывался в гуще театральных событий. «Вчера меня залобызали в театре, миллион знакомых, которых ни лиц, ни имён не знаю. Кстати, коли увидишь Семёнову (Мельпомену), скажи, что её неверный князь уже здесь, и я её за неё осыпал упрёками и говорил, что если он ещё будет делать ей детей, то она для сцены погибнет. <…> Медведева здесь прехорошенькая, я ей вчера в «Сандрильоне» много хлопал, здешние готтентоты ничему не аплодируют, как будто наперекор петербургским <…>» [III; 18].
Дом, университет, театр, родные, лучшие друзья А.С. Грибоедова – всё в Москве. Повторим: «Отечество, сродство и дом мой в Москве». Москву 10–20 годов ХIХ века благодаря «Горю от ума» называют грибоедовской. Хотя имеют в виду в основном нравы дворянского общества и до сих пор смеются над этими нравами, но всё равно каждый дом послепожарной Москвы первой трети ХIХ века ассоциируется с Грибоедовым и его героями. Классики ХIХ и ХХ века, создавая свой художественный образ Москвы, практически ни разу не обошлись без реминисценций к Грибоедову. О «грибоедовской Москве» написано достаточно много статей, а тема всё равно не оскудевает, так как сам образ со временем углубляется, обрастает новыми смыслами и теперь ждёт своего исследования, и уже, пожалуй, не с позиции исторического комментария, а как художественная метафора, метонимия и символ.
________________________
[1]. Гершензан М. Грибоедовская Москва. – М., 1914 и др. издания
[2]. Михайлова Н.И. Грибоедовская Москва в творчестве В.Л. Пушкина // Проблемы творчества А.С. Грибоедова. – Смоленск: ТРАСТ-ИМАКОМ, 1994, с.96–101.
[3]. Гришунин А.Л. Грибоедовская Москва // Москва в русской и мировой литературе. Сборник статей. – М.: «Наследие», 2000, с.69–93.
[4]. Колодный Л. Москва в улицах и лицах. Дома и люди. – М.,: «Голос-Пресс», 2005; Москва в русской и мировой литературе. Сборник статей. – М.: «Наследие», 2000. И др.
[5]. Грибоедов А.С. Полное собр. соч. в 3 т. Т.III. — С-Пб., 1995, с.20. (Далее в тексте том и страница указаны по этому изданию.)
[6]. Скабичевский А.М. История новейшей русской литературы 1848-1906. – СПб., 1906.
[7]. Описание дома см.: М. Гершензан Грибоедовская Москва. – М., 1914 и др. издания; С.А. Фомичёв Комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума». Комментарий. – М., 1983 и др. издания.
Другие редакции статьи:
Дмитриевская Л.Н. Москва А.С Грибоедова // Русское слово в контексте культуры: Материалы конференции. Орёл. 2008, с.101-106.